morra_winter

История из книги военного корреспондента Бориса Бялика. Несколько других историй здесь

...взболтать, перемешать, хорошо встряхнуть и подавать к столу.

Страшная месть

Передовая была как передовая, а вот возвращение в редакцию оказалось до отчаяния муторным. После недели проливных дождей дороги стали совершенно непроезжими. До штаба армии я добирался двое суток, обходя сотни будто навечно всосанных в грязь машин. А впереди был еще более долгий путь до штаба фронта.

Легко понять, как обрадовало меня предложение, сделанное в штабе армии: лететь на попутном У-2. Но когда я увидел машину - радость моя поутихла.

Самолет был не совсем обычный: его переоборудовали для санитарной службы, подвесив под крылья две узкие "гильзы", в каждой из которых с трудом укладывался человек. Если человек был в сознании,он мог, лежа на животе и держась за скобы, смотреть через крохотное оконце вниз, на землю. Мне предстояла именно такая поза.

Еще более смутил прием, оказанный экипажем самолета - двумя молоденькими франтоватыми лейтенантами. Один из них вежливо сказал:

- Лететь, товарищ майор, не советую.

- Почему?

- Идем в пробный полет.

- И что же?

- Будем испытывать машину. Проделаем все фигуры высшего пилотажа. Надо проверить, не оторвутся ли эти...

И он указал на "гильзы", в одну из которых я должен был залечь.

Что-то в его тоне навело меня на подозрения, что он темнит. К тому же напарник его все время отворачивался - кажется, смеялся. Я решил играть в открытую:

- Ребята, я догадываюсь, что мое появление нарушило ваши планы. Говорите прямо, и мы что-нибудь вместе придумаем...

Второй лейтенант хмыкнул, но первый строго посмотрел на него и снова обратился ко мне:

- Какие еще планы, товарищ майор? Задание командования. Сделаем пару петель, несколько переворотов через крыло и все прочее, о чем вы имеете представление по воздушным парадам. только тогда вы смотрели на эти штуки отсюда, а теперь будете - оттуда...

Мне стало не по себе, но я вспомнил о гиблом месиве дорог и обозлился:

- Не знаю, товарищи лейтенанты, получали ли вы такое задание, н приказ доставить меня в штаб фронта вы получили. Так что поехали...

- Что ж, поехали, - мрачно сказал первый лейтенант.

Затарахтел мотор, задрожала мелкой дрожью "гильза", под самым носом у меня побежала земля, и мы взлетели. Минут двадцать самолет мирно шел над лужками и перелесками. Я начал дремать, положив одну руку под голову, а другой продолжая держаться за скобу. Вдруг машина вошла в крутой вираж. сразу очнувшись, я увидел маленькую деревеньку и двух девушек, махавших платками у крайней избы. самолет сделал полный круг и стал набирать высоту.

"Сейчас это начнется", - подумал я, и это началось.

Не знаю, как назывались те "штуки", которые проделали со мной два лоботряса (я откликался на каждую фигуру одними и теми же словами, пока еще был в состоянии хотя бы мысленно что-то произносить). "Гильза" вставала стоймя, опрокидывалась, вертелась, как пуля в нарезном стволе. Пальцы то и дело срывались со скоб, и я начинал биться о стенки, теряя всякое представление о том, где небо, где ноги, где голова...

Как мы все были неправы, читая "Вия" и тревожась за Хому Брута! Не ему надо сочувствовать, а бедной панночке, когда ее мотает в гробу под сводами церкви...

Но вот показался полевой аэродром - мукам моим приходил конец. Самолет спикировал напоследок на стадо коров и сел у опушки леса. Прислушиваясь к замиранию мотора и к все громче звучащему стуку своего сердца я думал: когда же меня вынут отсюда и положат на землю, чтоб я мог спокойно умереть?

- Товарищ майор, разрешите доложить, что мы прибыли к месту назначения!

Это было сказано с такой убийственной почтительностью, что я сразу пришел в себя. Есть чувства (их почему-то не относят к самым высоким), которые преодолевают любые недуги. Теперь я знал, как мне следует поступить. Я продолжал неподвижно лежать с закрытыми глазами.

- Он без сознания! - испуганно воскликнул второй лейтенант.

Я открыл глаза, сладко потянулся и спросил сонным голосом:

- Неужели уже дома?

Потом вылез из "гильзы", сделал зарядку и сказал:

- Выспался, как в люльке.

Прочувствованно пожав летчикам руки, я направился неторопливой, почти твердой походкой к лесу. Дойдя до леса, я оглянулся: молодые лейтенанты стояли в тех же позах с полуоткрытыми ртами.

...О, если бы мы всегда помнили, что молчание может быть лучше самой изысканной ругани. Надо только вовремя промолчать.