![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
morra_winterВ невеселой новелле-притче "Лиценциат Видриера" рассказывается, как два кабальеро, студенты Саламанки, встретили одаренного мальчика-простолюдина, назвавшегося Томас Родаха, и оказали ему покровительство. Тот проявил блестящие способности, с успехом обучался в университете, случайно познакомившись и подружившись с капитаном пехоты доном Диего де Вальдивия, совершил в его обществе путешествие в Италию и Фландрию, затем, вернувшись в Испанию, получил степень лиценциата прав.
Тут везение Томаса кончилось. В него влюбилась некая дама-куртизанка и, не добившись взаимности, пустила в ход приворотное зелье. Зелье оказалось ядовитым, и несчастный Томас едва не отправился на тот свет. Он долго болел, а когда поправился, оказалось, что он повредился рассудком. Бедняга вообразил, что сделан из стекла, и любое неосторожное прикосновение разобьет его вдребезги. Он никого не подпускал близко, всегда держался середины улицы, чтобы ему на голову не упала черепица, а еду ему клали в соломенный футляр для ночного горшка, который он носил с собой привязанным к длинной палке. Одевался он в просторный балахон, летом ночевал в чистом поле, зимой на сеновале, зарывшись по горло в сено.
https://www.flickr.com/photos/ordonez/5209945346/
Но, утратив рассудок, лиценциат Оконное Стекло, как он себя теперь называл, не утратил способности к острому парадоксальному мышлению и прославился как любопытный городской сумасшедший, развлечение и оракул в одном лице.
- Друг мой, лиценциат Видриера (это имя сочинил для себя безумный), да вы, я вижу, скорее плут, чем сумасшедший!
- А мне это все равно, лишь бы я только дураком не был, - отрезал тот.
Проходил он как-то мимо "злачного" заведения, сиречь публичного дома; увидев, что у дверей стоит множество его обитательниц, он заметил, что это - лошадки из армии самого сатаны, сделавшие привал на адском постоялом дворе.
Некто спросил его, какой совет или какое утешение может он дать его другу, весьма огорченному тем, что жена его убежала с другим. На это Видриера ответил:
- Скажи ему, чтобы он возблагодарил Господа за позволение удалить из дома врага своего.
- Значит, и искать не нужно? - спросил собеседник.
- Ни под каким видом, - сказал Видриера, - найти ее - значило бы найти вечного и неподкупного свидетеля своего позора.
- Допустим, что это так, - сказал тот. - А что мне делать, чтобы жить в мире с женой?
И получил ответ:
- Предоставь ей все, что ей надо, и позволь ей командовать над всеми домашними; не допускай только, чтобы она тобой командовала.
...
Между прочим, один студент спросил его, не поэт ли он: юноша, видимо, решил, что Видриера на все руки мастер. И вот какой он услышал ответ:
- До сих пор я не был ни настолько глуп, ни настолько счастлив.
- Не понимаю, при чем тут глупость и счастье, -- заметил студент.
Видриера объяснил:
- Я не настолько глуп, чтобы сделаться плохим поэтом, но и не настолько счастлив, чтобы удостоиться чести быть хорошим.
...
Случилось так, что в этот же самый день на площадь были выведены шесть наказанных плетьми преступников, и когда глашатай выкликнул: "Тот, кто впереди, - вор!" - Видриера закричал соседям, за спинами которых стоял:
- Отойдите в сторону; ведь счет могут начать с кого-нибудь из вас!
...
В толпе слушателей, которые, как было сказано выше, всегда окружали безумца, находился один его знакомый, одетый в костюм ученого. Кто-то назвал его "сеньор лиценциат". Видриере было известно, что у этого человека нет даже степени бакалавра, а потому он сказал ему:
- Оберегай, дружище, свой титул от встречи с монахами, выкупающими пленных: отберут они его у тебя как бродягу!
На это его знакомый заметил:
- Не будем ссориться, сеньор Видриера; ведь вы же отлично знаете, что я человек высокой и глубокой учености.
Видриера вставил:
- Я знаю только то, что в отношении наук вы - Тантал, ибо по высоте своей они от вас ускользают, а по глубине своей - для вас недоступны.
...
Одним словом, Видриера высказывал такие суждения, что, не будь всех этих криков при первой же попытке подойти к нему или протянуть к нему руку, не будь этого странного одеяния, ограничений в еде, забавной манеры пить, желания летом спать под открытым небом, а зимой -- на сеновале (о чем выше было нами сказано, и что явно свидетельствовало о его безумии), никто бы ни на минуту не усомнился в том, что лиценциат -- один из самых умных людей на свете
Два года Томас развлекал жителей сперва Саламанки, потом Вальядолида. Затем один монах ордена св. Иеронима, известный тем, что успешно обучал глухонемых речи и исцелял сумасшедших, сжалившись, начал его лечить и вылечил полностью. Но в здравом уме Томас оказался никому не нужен, никто не искал его консультаций и советов, он не мог заработать себе на жизнь и решил отправиться солдатом во Фландрию.
Но вернемся к Томасу, который, покидая столицу, произнес обличительную фразу, а потом -
Руссий перевод Б. Кржевского:
После этого он отправился во Фландрию, и вышло так, что вместо научной славы, о которой он вначале мечтал, он покрыл себя славой военной, отличившись под командой своего друга, капитана Вальдивии, и оставив по себе память умного и доблестного солдата.
А это оригинал:
Esto dijo y se fue a Flandes, donde la vida que había comenzado a eternizar por las letras la acabó de eternizar por las armas, en compañía de su buen amigo el capitán Valdivia, dejando fama en su muerte de prudente y valentísimo soldado.
Я испанского не знаю, но "fama" и "muerte" ловлю. "Muerte" в русском переводе нет: оставить по себе память можно выйдя в отставку или куда-нибудь уехав - а вместе со смертью наполовину теряется и горький юмор автора. Решила проверить перевод другим переводом и нашла английский текст. Переводчик Уолтер К. Келли:
That said, he proceeded to Flanders, where he finished in arms the life which he might have rendered immortal by letters, and died in the company of his friend the Captain Don Diego, leaving behind him the reputation of a most valiant soldier and upright man.
Сказав так, он отправился во Фландрию, где, вместе со своим другом, капитаном доном Диего, окончил на войне жизнь, которую мог бы обессмертить в слове, оставив по себе память отважного солдата и безупречного человека.
Переводчик немного добавил от себя ( в духе многословного XIX века?), но герой несомненно умер - погиб на войне.
И собственно вопрос. Френды, знающие испанский, подскажите пожалуйста, что именно сказано у Сервантеса о славе и смерти?
http://az.lib.ru/s/serwantessaawedra_m_d/text_0020.shtml русский текст
http://www.gutenberg.org/files/14420/14420-h/14420-h.htm английский текст
http://cervantes.tamu.edu/english/ctxt/cec/disk5/LVWORD.html испанский оригинал
upd: спасибо![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
kaktus_okamenel за перевод и подробный разбор фразы, о которой я спрашивала.
С его помощью получилось так:
"И вышло так, что жизнь, которую он начал, чтобы увековечить ее в слове, он увековечил с оружием в руках, вместе со своим добрым другом, капитаном Вальдивия, оставив по себе посмертную славу благоразумного и отважнейшего солдата".
Тут везение Томаса кончилось. В него влюбилась некая дама-куртизанка и, не добившись взаимности, пустила в ход приворотное зелье. Зелье оказалось ядовитым, и несчастный Томас едва не отправился на тот свет. Он долго болел, а когда поправился, оказалось, что он повредился рассудком. Бедняга вообразил, что сделан из стекла, и любое неосторожное прикосновение разобьет его вдребезги. Он никого не подпускал близко, всегда держался середины улицы, чтобы ему на голову не упала черепица, а еду ему клали в соломенный футляр для ночного горшка, который он носил с собой привязанным к длинной палке. Одевался он в просторный балахон, летом ночевал в чистом поле, зимой на сеновале, зарывшись по горло в сено.
https://www.flickr.com/photos/ordonez/5209945346/
Но, утратив рассудок, лиценциат Оконное Стекло, как он себя теперь называл, не утратил способности к острому парадоксальному мышлению и прославился как любопытный городской сумасшедший, развлечение и оракул в одном лице.
- Друг мой, лиценциат Видриера (это имя сочинил для себя безумный), да вы, я вижу, скорее плут, чем сумасшедший!
- А мне это все равно, лишь бы я только дураком не был, - отрезал тот.
Проходил он как-то мимо "злачного" заведения, сиречь публичного дома; увидев, что у дверей стоит множество его обитательниц, он заметил, что это - лошадки из армии самого сатаны, сделавшие привал на адском постоялом дворе.
Некто спросил его, какой совет или какое утешение может он дать его другу, весьма огорченному тем, что жена его убежала с другим. На это Видриера ответил:
- Скажи ему, чтобы он возблагодарил Господа за позволение удалить из дома врага своего.
- Значит, и искать не нужно? - спросил собеседник.
- Ни под каким видом, - сказал Видриера, - найти ее - значило бы найти вечного и неподкупного свидетеля своего позора.
- Допустим, что это так, - сказал тот. - А что мне делать, чтобы жить в мире с женой?
И получил ответ:
- Предоставь ей все, что ей надо, и позволь ей командовать над всеми домашними; не допускай только, чтобы она тобой командовала.
...
Между прочим, один студент спросил его, не поэт ли он: юноша, видимо, решил, что Видриера на все руки мастер. И вот какой он услышал ответ:
- До сих пор я не был ни настолько глуп, ни настолько счастлив.
- Не понимаю, при чем тут глупость и счастье, -- заметил студент.
Видриера объяснил:
- Я не настолько глуп, чтобы сделаться плохим поэтом, но и не настолько счастлив, чтобы удостоиться чести быть хорошим.
...
Случилось так, что в этот же самый день на площадь были выведены шесть наказанных плетьми преступников, и когда глашатай выкликнул: "Тот, кто впереди, - вор!" - Видриера закричал соседям, за спинами которых стоял:
- Отойдите в сторону; ведь счет могут начать с кого-нибудь из вас!
...
В толпе слушателей, которые, как было сказано выше, всегда окружали безумца, находился один его знакомый, одетый в костюм ученого. Кто-то назвал его "сеньор лиценциат". Видриере было известно, что у этого человека нет даже степени бакалавра, а потому он сказал ему:
- Оберегай, дружище, свой титул от встречи с монахами, выкупающими пленных: отберут они его у тебя как бродягу!
На это его знакомый заметил:
- Не будем ссориться, сеньор Видриера; ведь вы же отлично знаете, что я человек высокой и глубокой учености.
Видриера вставил:
- Я знаю только то, что в отношении наук вы - Тантал, ибо по высоте своей они от вас ускользают, а по глубине своей - для вас недоступны.
...
Повстречал он однажды какую-то купчиху, впереди которой шла ее дочка, очень некрасивая, но пышно разодетая и осыпанная драгоценными камнями и жемчугом, и обратился к матери с такими словами:
- Как хорошо вы сделали, что ее вымостили: теперь ее рытвины и ухабы как рукой сняло!
...
О фехтовальщиках он однажды заметил, что они учат такой науке или искусству, которых они, когда нужно, сами не знают: а происходит это потому, что, ослепленные собственной самоуверенностью, они хотят свести к математическим доказательствам - по существу своему непогрешимым - гневные движения и мысли своих противников.
...
......
О фехтовальщиках он однажды заметил, что они учат такой науке или искусству, которых они, когда нужно, сами не знают: а происходит это потому, что, ослепленные собственной самоуверенностью, они хотят свести к математическим доказательствам - по существу своему непогрешимым - гневные движения и мысли своих противников.
...
Однажды он рассказал историю о том, как одна смышленая и неглупая девушка, исполняя волю родителей, дала согласие на брак с седым стариком, который в ночь накануне брака вздумал омыться, но не в Иордане, -- как любят выражаться старушки, -- а в сосуде с острой водкой и серебром, и так подмолодил себе бороду, что лег спать седым как лунь, а проснулся чернее сажи.
Настало время обручения; "по крапу и по рубашке" девица сразу догадалась, какого рода перед нею "фигура", а потому заявила родителям, что никакого другого жениха, кроме того, которого ей показывали, она не желает. Те стали уверять, что именно его они ей и показывали как ее будущего мужа. Однако невеста заартачилась и привела свидетелей, удостоверивших, что прежний жених был почтенного вида и седой как лунь, а нынешний -- человек совсем иного обличья, ничего общего с первым не имеет и обманным образом выдает себя за жениха. Девица уперлась на своем, крашеный старец оскандалился, и брак был расстроен.
Одним словом, Видриера высказывал такие суждения, что, не будь всех этих криков при первой же попытке подойти к нему или протянуть к нему руку, не будь этого странного одеяния, ограничений в еде, забавной манеры пить, желания летом спать под открытым небом, а зимой -- на сеновале (о чем выше было нами сказано, и что явно свидетельствовало о его безумии), никто бы ни на минуту не усомнился в том, что лиценциат -- один из самых умных людей на свете
Два года Томас развлекал жителей сперва Саламанки, потом Вальядолида. Затем один монах ордена св. Иеронима, известный тем, что успешно обучал глухонемых речи и исцелял сумасшедших, сжалившись, начал его лечить и вылечил полностью. Но в здравом уме Томас оказался никому не нужен, никто не искал его консультаций и советов, он не мог заработать себе на жизнь и решил отправиться солдатом во Фландрию.
Он привел свой план в исполнение и, покидая столицу, сказал:
- О столица, столица! Ты делаешь своими баловнями наглых попрошаек и губишь людей скромных и достойных; ты на убой откармливаешь бесстыдных шутов и моришь голодом людей умных и застенчивых.
Отступление. Сервантес поразителен. Человек, у которого зверь песец, можно сказать, жил под кроватью (когда хозяину случалось ночевать на кровати, а не где еще), который знал о жизни все (половину лучше бы не знать). И никакого ОБВМа: душевное здоровье, ясный здравый ум и пришедшая под старость мудрость. Он прекрасно знал себе цену - и даже не напиши он вторую часть "Дон Кихота", остался бы великолепным писателем. А какое разнообразие жанров! Пафосная трагедия "Нумансия", комические театральные интермедии - хоть сейчас на сцену, "Персилес и Сихизмунда" чистая фэнтези. "Назидательные новеллы" - "Цыганочка" сказка, "Ринконете и Кортадильо" фарс, "Ревнивый эстремадурец" психологическая новелла, комедия в начале и драма в конце - перекличка с "Доном Перлимплином" Лорки. "Подставная тетка" - чернуха. "Сила крови" - лавстори, можно снимать сериал. "Две девицы" - роскошный кросспол, где одна переодетая мужчиной дева опознает другую по дырочкам от серег и советует ей замазать их воском.
Отступление. Сервантес поразителен. Человек, у которого зверь песец, можно сказать, жил под кроватью (когда хозяину случалось ночевать на кровати, а не где еще), который знал о жизни все (половину лучше бы не знать). И никакого ОБВМа: душевное здоровье, ясный здравый ум и пришедшая под старость мудрость. Он прекрасно знал себе цену - и даже не напиши он вторую часть "Дон Кихота", остался бы великолепным писателем. А какое разнообразие жанров! Пафосная трагедия "Нумансия", комические театральные интермедии - хоть сейчас на сцену, "Персилес и Сихизмунда" чистая фэнтези. "Назидательные новеллы" - "Цыганочка" сказка, "Ринконете и Кортадильо" фарс, "Ревнивый эстремадурец" психологическая новелла, комедия в начале и драма в конце - перекличка с "Доном Перлимплином" Лорки. "Подставная тетка" - чернуха. "Сила крови" - лавстори, можно снимать сериал. "Две девицы" - роскошный кросспол, где одна переодетая мужчиной дева опознает другую по дырочкам от серег и советует ей замазать их воском.
Но вернемся к Томасу, который, покидая столицу, произнес обличительную фразу, а потом -
Руссий перевод Б. Кржевского:
После этого он отправился во Фландрию, и вышло так, что вместо научной славы, о которой он вначале мечтал, он покрыл себя славой военной, отличившись под командой своего друга, капитана Вальдивии, и оставив по себе память умного и доблестного солдата.
А это оригинал:
Esto dijo y se fue a Flandes, donde la vida que había comenzado a eternizar por las letras la acabó de eternizar por las armas, en compañía de su buen amigo el capitán Valdivia, dejando fama en su muerte de prudente y valentísimo soldado.
Я испанского не знаю, но "fama" и "muerte" ловлю. "Muerte" в русском переводе нет: оставить по себе память можно выйдя в отставку или куда-нибудь уехав - а вместе со смертью наполовину теряется и горький юмор автора. Решила проверить перевод другим переводом и нашла английский текст. Переводчик Уолтер К. Келли:
That said, he proceeded to Flanders, where he finished in arms the life which he might have rendered immortal by letters, and died in the company of his friend the Captain Don Diego, leaving behind him the reputation of a most valiant soldier and upright man.
Сказав так, он отправился во Фландрию, где, вместе со своим другом, капитаном доном Диего, окончил на войне жизнь, которую мог бы обессмертить в слове, оставив по себе память отважного солдата и безупречного человека.
Переводчик немного добавил от себя ( в духе многословного XIX века?), но герой несомненно умер - погиб на войне.
И собственно вопрос. Френды, знающие испанский, подскажите пожалуйста, что именно сказано у Сервантеса о славе и смерти?
http://az.lib.ru/s/serwantessaawedra_m_d/text_0020.shtml русский текст
http://www.gutenberg.org/files/14420/14420-h/14420-h.htm английский текст
http://cervantes.tamu.edu/english/ctxt/cec/disk5/LVWORD.html испанский оригинал
upd: спасибо
kaktus_okamenel за перевод и подробный разбор фразы, о которой я спрашивала.С его помощью получилось так:
"И вышло так, что жизнь, которую он начал, чтобы увековечить ее в слове, он увековечил с оружием в руках, вместе со своим добрым другом, капитаном Вальдивия, оставив по себе посмертную славу благоразумного и отважнейшего солдата".
