morra_winter (![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
morra_winter) wrote2016-08-05 12:51 am
morra_winter) wrote2016-08-05 12:51 am
Entry tags:
о прошедшей игре
Обычно я не пишу игровых отчетов, ограничиваясь благодарностями и заметками на полях. Но на этот раз моя роль почти целиком состояла из гона, и я обещала рассказать об игре, а все вместе неожиданно вылилось в историю-монолог.
Игра называлась «Некоторое царство» - на основе литературных и кинематографических обработок русских сказок. Я играла пьянчугу Власа, который обретался у кабака (кабак был реальный, там кормили и поили), периодически немного помогал по хозяйству, но главным образом, усердно нес чушь в народ.
Рассказ пьяницы Власа о том, что случилось в Некотором царстве в прошлом году, и почему теперь в вольном городе не посадник, а посадница. Кое-где факты и последовательность событий перепутаны, но что с пьяного возьмешь?
Заходи, гость дорогой, присаживайся к столу. Выпей чарочку, и я с тобой выпью. Вот какава столичная, желудевый напиток крепкий, зелено вино тархун, брага пенная самострельная, закуски разные, пряники непечатные. В котле гороховая похлебка заговоренная кипит. Кем заговоренная? Да заходил к нам о позапрошлом годе гость заморский, из дальнего лесного королевства, именем Наследил. Люди тамошние имеют уши острые, как у филинов, и зовутся "ельфы". Денег у него с собой не случилось, но в благодарность за хлеб-соль научил он хозяйку варить гороховую похлебку по ихнему заморском способу. Да, видно, ненароком котел заговорил. Что мы в него ни сыплем – хоть ячмень, хоть капусту, хоть репу – все одно, получается гороховая похлебка. Гости едят и нахваливают.
Хозяйка-то в столицу за товаром подалась, дочка в лесу охоти… грибы собирает, а я здесь за главного. Ровно как Ставр Годинович, именитый купец, за жену свою Василису-посадницу, когда та по государственным делам в столицу отлучается.
Неет, кабатчице я не муж. Свят-свят, не хочу, чтоб меня медведь задрал!.. Мужа ее медведь в лесу на заднем дворе задрал, а вскоре и дочка родилась, Бера. Сейчас уже в невестах, девка справная, кабанов из лесу на кухню таскает. А что она медведицей оборачивается, я того не говорил! Вот всем подряд и не говорил…
Почему у нас баба посадницей? Дурак ты гость, не баба, а богатырка! Так-то я богатырей не шибко люблю. В юные годы подался на заставу. Богатыри по степи разъезжают, славы да подвигов ищут, а я кашу вари, стрельбище подметай! Сбежал я от них в половецкое войско, там все равно мечами машут.
Правда, заходил к нам недавно один богатырь – тот человек хороший. Вежливый и обходительный, от рождения немой. Сказал, что зовут его Горыня, и лавки, которые Соловей-разбойник свистом поломал, починить помог.
А наша Василисушка и храбра, и мудра, городу защитница, молодому царю советница. Нальем, гость, расскажу, как она посадницей стала.
Все началось, когда царь – не этот, а прежний – совершеннолетие наследника, Василья-царевича, отмечать вздумал... Ну да, молодого царя не Васильем зовут… Ты не спеши, гость, всему свой черед.
У нас в городе о ту пору нового посадника выбирали. Гордей Иванович, самолучший ювелир, а помощниками при нем Ставр Годинович, именитый купец, да жена его, Василиса Микулишна, богатырка.
Иной молодую жену так не любит, как Гордей Иванович вольный город любил. Встану, сказал, каменной стеной, души и крови своей не пожалею, чтоб город крепок стоял. Видно, слова те в недобрые уши попали, ибо так все и получилось.
Тогда слухи пошли, что царь Мать – Сыру Землю обидел, договор с ней порушил, от того завелась в царском роду гниль, и более он Царству не защитник. Что сын-царевич у него подмененный, а первенец и вовсе, едва родившись, неведомо куда сгинул.
В городе неладно стало. Навки, мертвые девки, ночами по улицам ходят, в дома стучатся. Прискакала Неведома Зверюшка о трех хвостах, кусалась да кузнеца спрашивала. Ну, Зверюшка на белочку похожа, а белочек я люблю, белочки в кабаке каждый вечер по стенам скачут. Вот и сейчас тоже…
Жутче всего было, когда мне дружок покойный явился. Мы с ним в городе Париже вместе церковь гра… в кабаке пили. Песни слагал такие жалостные да красивые. Франсуа Вийон его звали. «От жажды умираю над ручьем…» - это, говорит, Блез, про тебя. Меня тогда Блез ПаскудА звали, что значит «ловкач». Смеюсь сквозь слезы, как вспоминаю… Повесили его, беднягу, на площади, вместе с Кривым Коленом, третьим в нашей шай… компании. Я тогда неделю пил-поминал, а Прекрасная Оружейница, его полюбов… жена, что мечи знатно ковала, уж так плакала-убивалась!
«Франсуа, откуда ты взялся? – спрашиваю. - Тебя ж повесили». Глядь! – а это не Франсуа вовсе, а наш городской кузнец Данила. Наваждение!
Твари совсем распоясались. Средь бела дня по улицам бегают, на людей кидаются. Одна на посадника набросилась и острым мечом его поранила. А посадник, знай, твердит, что все беды из столицы, и пусть царь ответ держит.
Потом посольство из столицы пришло, с ними знакомец мой, дядька Филин. Нееет, так-то он не филин, а царский песец. На площади царский указ прочитали – чтоб поднять налоги-подати, город разорить, нас по миру пустить.
- Филимон, – говорю, – что ж ты такое читаешь, это ж полный песец!
- Я, - отвечает, - человек служилый, что мне диктуют, то и пишу.
Посадник Гордей Иваныч разгневался:
- Я в столицу пойду, к царю! Обороню родной город!
А как уехал он, город подожгли. Мы, жители, ведра похватали, и тушить! Залили огонь. Много домов погорело, но устоял город. Лекарь наш, зараза хромая, кривая да горбатая, врал, что налетела туча черная, и посыпались из нее огненные стрелы. Но неправда это, снизу подожгли. Неужто я верхового от низового огня не отличу!
Я, вишь, в молодые годы ходил с половецким войском на огненного змея Сколопендра и жену его Скарапею. Сколопендр сверху степь жжет, а Скарапея низом ползет, и хвост ее огненный траву поджигает. Половина войска в той степи полегла, я друга милого схоронил, Соджи звали. Был на мечах первый, а помер от лихорадки. Перед смертью все черного кота вспоминал, наверное дома у него такой жил…
Я лекарю говорю:
- Может, ты сам пожар и устроил?
А он:
- Кабак-то устоял! Не вы ли сами город подожгли?
Так кабак-то каменный! А все, что горело, раньше выпили. Нечему там было загореться!
Посадник, как вернулся, казну свою раскрыл, чтоб город отстроить. И жители все златом-серебром скинулись. И девица пришлая, степная сказочница, и принц иноземный мимоезжий, на черного кота похожий. У меня-то ни кошеля, ни денег. Вот был бы здесь Франсуа, мы бы вместе церковь огра… но я этого не говорил!
Дальше хуже. Заколдовали меня.
Окончание следует
Игра называлась «Некоторое царство» - на основе литературных и кинематографических обработок русских сказок. Я играла пьянчугу Власа, который обретался у кабака (кабак был реальный, там кормили и поили), периодически немного помогал по хозяйству, но главным образом, усердно нес чушь в народ.
Рассказ пьяницы Власа о том, что случилось в Некотором царстве в прошлом году, и почему теперь в вольном городе не посадник, а посадница. Кое-где факты и последовательность событий перепутаны, но что с пьяного возьмешь?
Заходи, гость дорогой, присаживайся к столу. Выпей чарочку, и я с тобой выпью. Вот какава столичная, желудевый напиток крепкий, зелено вино тархун, брага пенная самострельная, закуски разные, пряники непечатные. В котле гороховая похлебка заговоренная кипит. Кем заговоренная? Да заходил к нам о позапрошлом годе гость заморский, из дальнего лесного королевства, именем Наследил. Люди тамошние имеют уши острые, как у филинов, и зовутся "ельфы". Денег у него с собой не случилось, но в благодарность за хлеб-соль научил он хозяйку варить гороховую похлебку по ихнему заморском способу. Да, видно, ненароком котел заговорил. Что мы в него ни сыплем – хоть ячмень, хоть капусту, хоть репу – все одно, получается гороховая похлебка. Гости едят и нахваливают.
Хозяйка-то в столицу за товаром подалась, дочка в лесу охоти… грибы собирает, а я здесь за главного. Ровно как Ставр Годинович, именитый купец, за жену свою Василису-посадницу, когда та по государственным делам в столицу отлучается.
Неет, кабатчице я не муж. Свят-свят, не хочу, чтоб меня медведь задрал!.. Мужа ее медведь в лесу на заднем дворе задрал, а вскоре и дочка родилась, Бера. Сейчас уже в невестах, девка справная, кабанов из лесу на кухню таскает. А что она медведицей оборачивается, я того не говорил! Вот всем подряд и не говорил…
Почему у нас баба посадницей? Дурак ты гость, не баба, а богатырка! Так-то я богатырей не шибко люблю. В юные годы подался на заставу. Богатыри по степи разъезжают, славы да подвигов ищут, а я кашу вари, стрельбище подметай! Сбежал я от них в половецкое войско, там все равно мечами машут.
Правда, заходил к нам недавно один богатырь – тот человек хороший. Вежливый и обходительный, от рождения немой. Сказал, что зовут его Горыня, и лавки, которые Соловей-разбойник свистом поломал, починить помог.
А наша Василисушка и храбра, и мудра, городу защитница, молодому царю советница. Нальем, гость, расскажу, как она посадницей стала.
Все началось, когда царь – не этот, а прежний – совершеннолетие наследника, Василья-царевича, отмечать вздумал... Ну да, молодого царя не Васильем зовут… Ты не спеши, гость, всему свой черед.
У нас в городе о ту пору нового посадника выбирали. Гордей Иванович, самолучший ювелир, а помощниками при нем Ставр Годинович, именитый купец, да жена его, Василиса Микулишна, богатырка.
Иной молодую жену так не любит, как Гордей Иванович вольный город любил. Встану, сказал, каменной стеной, души и крови своей не пожалею, чтоб город крепок стоял. Видно, слова те в недобрые уши попали, ибо так все и получилось.
Тогда слухи пошли, что царь Мать – Сыру Землю обидел, договор с ней порушил, от того завелась в царском роду гниль, и более он Царству не защитник. Что сын-царевич у него подмененный, а первенец и вовсе, едва родившись, неведомо куда сгинул.
В городе неладно стало. Навки, мертвые девки, ночами по улицам ходят, в дома стучатся. Прискакала Неведома Зверюшка о трех хвостах, кусалась да кузнеца спрашивала. Ну, Зверюшка на белочку похожа, а белочек я люблю, белочки в кабаке каждый вечер по стенам скачут. Вот и сейчас тоже…
Жутче всего было, когда мне дружок покойный явился. Мы с ним в городе Париже вместе церковь гра… в кабаке пили. Песни слагал такие жалостные да красивые. Франсуа Вийон его звали. «От жажды умираю над ручьем…» - это, говорит, Блез, про тебя. Меня тогда Блез ПаскудА звали, что значит «ловкач». Смеюсь сквозь слезы, как вспоминаю… Повесили его, беднягу, на площади, вместе с Кривым Коленом, третьим в нашей шай… компании. Я тогда неделю пил-поминал, а Прекрасная Оружейница, его полюбов… жена, что мечи знатно ковала, уж так плакала-убивалась!
«Франсуа, откуда ты взялся? – спрашиваю. - Тебя ж повесили». Глядь! – а это не Франсуа вовсе, а наш городской кузнец Данила. Наваждение!
Твари совсем распоясались. Средь бела дня по улицам бегают, на людей кидаются. Одна на посадника набросилась и острым мечом его поранила. А посадник, знай, твердит, что все беды из столицы, и пусть царь ответ держит.
Потом посольство из столицы пришло, с ними знакомец мой, дядька Филин. Нееет, так-то он не филин, а царский песец. На площади царский указ прочитали – чтоб поднять налоги-подати, город разорить, нас по миру пустить.
- Филимон, – говорю, – что ж ты такое читаешь, это ж полный песец!
- Я, - отвечает, - человек служилый, что мне диктуют, то и пишу.
Посадник Гордей Иваныч разгневался:
- Я в столицу пойду, к царю! Обороню родной город!
А как уехал он, город подожгли. Мы, жители, ведра похватали, и тушить! Залили огонь. Много домов погорело, но устоял город. Лекарь наш, зараза хромая, кривая да горбатая, врал, что налетела туча черная, и посыпались из нее огненные стрелы. Но неправда это, снизу подожгли. Неужто я верхового от низового огня не отличу!
Я, вишь, в молодые годы ходил с половецким войском на огненного змея Сколопендра и жену его Скарапею. Сколопендр сверху степь жжет, а Скарапея низом ползет, и хвост ее огненный траву поджигает. Половина войска в той степи полегла, я друга милого схоронил, Соджи звали. Был на мечах первый, а помер от лихорадки. Перед смертью все черного кота вспоминал, наверное дома у него такой жил…
Я лекарю говорю:
- Может, ты сам пожар и устроил?
А он:
- Кабак-то устоял! Не вы ли сами город подожгли?
Так кабак-то каменный! А все, что горело, раньше выпили. Нечему там было загореться!
Посадник, как вернулся, казну свою раскрыл, чтоб город отстроить. И жители все златом-серебром скинулись. И девица пришлая, степная сказочница, и принц иноземный мимоезжий, на черного кота похожий. У меня-то ни кошеля, ни денег. Вот был бы здесь Франсуа, мы бы вместе церковь огра… но я этого не говорил!
Дальше хуже. Заколдовали меня.
Окончание следует
no subject
(no subject)
no subject
(no subject)
no subject
(no subject)
no subject
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
no subject
(no subject)
no subject
(no subject)
no subject
(no subject)
no subject
(no subject)
no subject
(no subject)